После завтрака, едва мой желудок переварил вкусные Лёлины пирожки, я сразу же отправился на вылет.

День сегодня выдался не менее тяжёлый, чем предыдущие. Четыре вылета на прикрытие и сопровождение. После крайнего совсем обессилил и на рулении чуть не уснул, пока рассосалась пробка на магистральной. В одночасье все экипажи вернулись с заданий и теперь следовали каждый на своё место. Единственное, что сейчас меня могло обрадовать это банька или душ. С первым не вышло — столпотворение народа было слишком большим.

Пока я шёл к нему, повстречался с рядовым Кисель, которая успела уже помыться. Шла девушка, как по подиуму. Нравилось Асе какое она производит впечатление на двоих солдат, стоящих рядом с душем и пускающих по ней слюни. Молодые парни жадным взглядом пожирали Асю, не сводя глаз с аппетитной попы в шортиках.

— Здравствуйте, Сергей, — поздоровалась она со мной, картинно делая акцент в общении на «вы».

— Добрый вечер.

— Вы меня избегаете? — улыбнулась Ася.

— Давно не бегал. Всё больше летаю, — ответил я. — Вам лучше поспешить, а то вы слишком красиво выглядите для здешних мест.

— Комплимент? Не ожидала, — улыбнулась Ася. — Могу считать это примирением?

— Нет. Считайте это предупреждением. В городке много голодных мужчин, — кивнул я и пошёл дальше.

— Не знаете чей магнитофон? — спросила Ася.

Странный вопрос и непонятно о каком таком магнитофоне она заговорила.

— У меня нет ничего такого, — сказал я.

— Ну, тогда кому-то повезёт. Японский вроде, — махнула Кисель рукой и пошла в сторону своего модуля, поигрывая бёдрами.

Чутьё, что не просто так был задан этот вопрос, меня не обмануло. В преддушевой действительно уже столпилась молодёжь, удивляясь какой-то находке. Вот же балбесы! Только бы не трогали его! Какой магнитофон может быть в душе, где даже электричества нет? И кто такое оставляет без присмотра⁈

— Неа, я заберу. Ты себе в дукане такой возьмёшь, — услышал я голос одного.

— Давай сначала включим. А то может не работать, — сказал ещё один и потянулся к серебристой кнопке.

Глава 25

Движение парня к магнитофону очень быстрое. Ещё и товарищ подначивает его включить и опробовать крутую технику.

Перед глазами уже стояла печальная сцена. Даже малый заряд не оставит этим молодым ребятам шанса на спасение.

— Стоять! — крикнул я, но парень не остановился. Неужели не слышит, дурак⁈

— Чё он орёт? — спросил потянувшийся к магнитофону боец.

— Мы вас пропускаем, — крикнул мне другой парень, посмотревший на обратную сторону прямоугольного бумбокса. — Боря, да тут батарейка выскочила, — заметил он, толкая в плечо своего товарища. — Сейчас вставим.

— Руки убрали! — крикнул я, надрывая голосовые связки.

Да чего же они такие тупые⁈ Решение подвернулось фактически под руку. Размахнулся и швырнул в одного из балбесов мыло «Элегия», ещё даже не открытое мной. «Снаряд» достиг цели и попал тому самому Боре в затылок.

— Вы что…

— Руки убрал, я сказал! — ещё раз крикнул я. — Отошли от него.

— Не знаем вашего звания, но можно было просто сказать, что он ваш, — потирал затылок Боря.

— Если у вас в ушах бананы и вы не слышите ни черта, как вас в армию взяли? — выругался я. — На боевые, когда пойдёшь, с таким слухом недолго протянешь.

Я оттолкнул ребят в сторону, а сам присел перед магнитофоном, который стоял на скамейке. Значит, вряд ли что-то под ним может быть. Заряд однозначно внутри.

— Хитрые твари, — прошептал я, заметив, что батарейки выложены и ждут момента, чтобы их вставили.

— Товарищ…

— Старший лейтенант. Слушаю тебя, — ответил я, продолжая смотреть на магнитофон «Панасоник».

— А что случилось? Почему к нему нельзя прикасаться? Током может ударить? — спросил парень, и я чуть не упал от шока.

Куда его такого отправляли, если он не понимает в чём проблема? Вот она, российская военная угроза. Тьфу… советская.

— Тебя Борей зовут? — спросил я, поднимаясь с приседа.

— Да… эм, так точно! — громко ответил паренёк. — Рядовой Бобыль.

Я повернулся к нему, а затем бросил взгляд на второго.

— Рядовой Мотыль.

В военкомате с чувством юмора всё в порядке. Даже фамилии бойцов подбирают созвучные. Я вытолкнул ребят из преддушевой, подобрал своё мыло в бело-голубой упаковке с профилем какой-то леди и вышел следом.

— Так, Лёлик и Болек, бегом за сапёрами. И ни на какие девичьи попы не заглядываться. Быстро, — сказал я.

— Товарищ старший лейтенант, а зачем? — спросил Мотыль, делая характерный украинский акцент на букву «О».

— Опять плохо слышите? — спросил я, показывая, что эти два малыша меня уже достали.

Мне кажется, что героев знаменитого польского мультика про двух пареньков лепили вот с таких «Бобылей и Мотылей». Сейчас они бежали со всех ног в расположение своего батальона, чтобы отыскать там сапёров.

Я же ходил рядом с душем. Пока прибежали специалисты по разминированию, взявшие и собаку с собой, толпа собралась добротная.

— Вот, старший лейтенант обнаружил, — подвёл Мотыль ко мне рослого мужика с небольшим животом, одетого в костюм КЗС и панаму.

— Капитан Елизаров, командир инженерно-сапёрного взвода, — протянул он мне руку.

— Старший лейтенант Родин, лётчик, — поприветствовал я его, смотря, как подчинённые капитана подходят к магнитофону.

— Как догадался, что там имеется заряд? — спросил командир взвода.

— Я не утверждаю, что он там есть. Все признаки подлянки присутствуют, — ответил я.

— Поделишься?

— Да тут всё просто. Магнитофон дорогой, в душе стоит, с вынутыми батарейками. Ещё и кассеты нет в нём, — ответил я.

— Согласен. Да и электричества отродясь не было в летнем душе, верно? — улыбнулся капитан. — Ну а почему решил, что в магнитофон могут засунуть заряд?

— Слушай, капитан, ты, как на экзамене меня спрашиваешь, — улыбнулся я. — Могу рассказать примерную схему, как произойдёт взрыв, если там есть заряд.

Дальше капитан продолжил удивляться. Хотя для меня было не впервой видеть самодельные взрывные устройства такого формата.

— Духи играют на нашей глупости и невнимательности. Вставляют вовнутрь заряд. К нему — электродетонатор. Провода соединяют изнутри с контактами. Стоит только вставить батарейки, подать ток, и раздаётся взрыв, — рассказал я, но Елизаров удивился ещё сильнее.

— И это знает советский лётчик? — спросил он. — Такие подлянки недавно начали появляться. Где узнал?

— Сам догадался. Слишком много вокруг было нелепых признаков того, что там неприятный «сюрприз».

Через полчаса сапёры решили дело кардинально. Небольшая шашка, и магнитофон был уничтожен. Как показал масштаб взрыва, чутьё меня не обмануло — заряд там, всё же был. С ним вместе разлетелся в щепки и весь летний душ, лишив добрую половину личного состава доступа к банно-прачечным мероприятиям на сегодняшний вечер.

Естественно в этот вечер шерстили по всем модулям и палаткам. Каждое помещение и стоянку проверяли на наличие таких подлянок. Всё оказалось чистым.

Томин вечером собрал всех перед модулем и рассказал, что сейчас нет времени и возможности проводить разбирательства по поводу этого небольшого инцидента, а также всех косяков товарища Менделя и Барсова.

— Операция начинается завтра. Выносить это дело на суд командования, значит, повесить на полк огромную чёрную метку, — предположил Гусько, который последние дни собирал материал на провинившихся. — Поляков знает, но пока сказал, ход делу давать не будет. Мол, авиации не хватает и так.

— Я бы сам их наказал. Телесно, но зато по справедливости, — произнёс Буянов, для которого теперь Мендель стал чуть лучше, чем те духи, что его сбили над Паджшером.

— Товарищ подполковник, так… — начал оправдываться Барсов, но получил хороший подзатыльник от Бажаняна. — Ай!

— Мамой клянусь, ещё получишь у меня, если не закроешься, — выругался Араратович, добавив к этому несколько слов на своём родном языке.

— Командир, решение за вами, — сказал Гусько. — Доказать факт хищения — дело несложное. Есть свидетели, но вот тогда потянется ниточка к тыловику.

— Меня он меньше всего волнует, — махнул рукой Томин и начал ходить туда-сюда, держа руки в замке за спиной.

Между остальными начались переговоры. Каждый предлагал разные методы решения этого вопроса, вплоть до разжалования и отправки в пехоту рядовым.

Они бы ещё штрафбат вспомнили! Мол, искупить позор кровью. Понятно, что парни оступились и продажа военного имущества — дело подсудное. Особого вреда продажа двух этих покрышек не принесёт, но это хищение. Не знаю,